Метаморфозы (Овидий)

Материал из ВикиФур
Перейти к: навигация, поиск
Acidic. Смерть Актеона (2008)[1]

«Метаморфо́зы» (лат. «Metamorphoses») — длинная (в 11 996 строк) эпическая латинская поэма Публия Овидия Назона, вольно излагающая различные мифы о превращениях.

Форма[править]

Из-за технических ограничений античного книгоиздания большие тексты приходилось разделять на несколько папирусных книг-свитков (лат. libri). В свиток стандартного размера обычно помещалось около тысячи стихотворных строк[2]. Со временем писатели стали искусно компоновать произведения, ориентируясь на этот объем — примерно как сценаристы современных сериалов подстраиваются под заданный хронометраж серии.

К примеру, Лукреций в философской поэме «О природе вещей», состоящей из шести книг, ставит самые важные, впечатляющие рассуждения и описания под конец книги (как драматург — самые драматичные события под конец акта), а новую книгу начинает плавным вступлением издалека — в расчёте, что читатель может развернуть её после некоторого перерыва в чтении. В двенадцати книгах «Энеиды» Вергилия строго чередуются чётные книги с напряжённым действием и нечётные с более спокойным, дающим читателю передышку, причём первые шесть книг, о странствиях, подражают «Одиссее», а последние шесть, о сражениях, — «Илиаде»[3].

Овидий резко ломает традицию: его поэма, внешне разделённая на 15 книг, в действительности представляет собой одну «непрерывную песнь» («carmen perpetuum» — книга I, стих 4). Концовки книг подчёркнуто не совпадают с границами частей повествования; отдельные рассказы переливаются через границы свитков, разнородные эпизоды плавно переливаются один в другой — так, что читатель или слушатель порой не сразу понимает, что прошлый миф уже закончен и начался новый.

Тому же ощущению текучести, непрерывности служит выбранный поэтом стихотворный размер. Подавляющее большинство других произведений Овидия написаны элегическим дистихом[4]; при этом стихотворение делится на небольшие чеканные двустишия, в каждое из которых укладывается законченная мысль. Для «Метаморфоз» Овидий выбирает гекзаметр — размер, в котором фразы, свободно переливаясь из строки в строку, могут иметь любую длину, начинаться и заканчиваться где угодно — хоть в конце, хоть в середине стиха.

Содержание[править]

Столь же «текуче» и содержание. «Метаморфозы» можно описать как прохладное, прозрачное, переливающееся всеми цветами радуги волшебное видение[5], развивающееся по прихотливым законам сна; даже кровавые эпизоды вроде боя с кентаврами показаны достаточно отстранённо — это лишь ещё одна краска, декоративные алые пятна в общей пестроте. Серьёзной религиозности, серьёзных моральных задач нет[6], всё пронизано мягкой иронией; божественные фигуры и древние предания для Овидия, поэта изящного и просвещённого «золотого» августовского века, — прежде всего повод для демонстрации утончённого поэтического искусства, для лёгких, галантных, шаловливо-эротических стихов. Старинные греческие легенды осовремениваются, в них вносятся черты римской жизни[7].

Однако при всей легкомысленной фривольности, за которую Овидия нередко бранили критики следующих поколений, «Метаморфозы» богаты подтекстом и содержат определённую глубину. Поэма — яркое выражение характерного для античности восприятия мира: мира вечно изменчивого, текучего, преображающегося — но пребывающего в постоянном динамическом равновесии, прекрасной сложной упорядоченности, всегда возвращающегося в непрестанном движении «на круги своя», чуждого современному понятию «прогресса».

Идея вечной гармонической неизменности всегда была дорога сознанию античности так же, как идея вечного единонаправленного движения и развития всегда дорога сознанию нового времени. Идея развития мира впервые внятно прозвучала в античности в «Энеиде» Вергилия — и смущённая античность ответила на это «Метаморфозами» Овидия: на порыв к иному было ответом любовное утверждение сущего[8].

(Михаил Гаспаров)

Сюжеты рассказов «Метаморфоз» — приблизительно 250[9] греческих и римских мифов о разнообразных превращениях, красочно обработанные поэтом и сплетённые друг с другом так, что получается связное непрерывное повествование — от первой великой метаморфозы нестройного Хаоса в упорядоченный Космос до недавних событий: превращения вознесённой на небо души Юлия Цезаря в звезду (таким было официальное толкование появившейся после смерти Цезаря кометы); концовка поэмы — прославление приёмного сына Цезаря, Октавиана Августа.

Овидий повествует о превращениях в зверей (волка, собаку, львицу, рысь, медведицу, ласку, оленя, лошадь, телицу, тюленя, дельфинов, обезьян, свиней, летучих мышей), в птиц (ястреба, орла, сову, аиста, журавлей, лебедя, зимородка, нырка, дятла, сорок, удода), в других животных (паука, ящерицу, змею, лягушек, рыб), в растения, в камни, в гору, в реки, в озеро, в воздух, в созвездия, в богов; о превращениях женщины в мужчину и наоборот, мёртвого — в живого, двух человек — в одного и так далее. Трансформации часто изображаются не мгновенными, а постепенными, в эффектных картинных деталях: поэта особенно занимают переходные состояния.

Помимо этих подробных, наглядных описаний смены обличья, для фуррей могут представлять интерес эпизоды с кентаврами — в частности, идиллическое изображение любви красавца-кентавра Килла́ра и кентаврицы Гилоно́мы (чьё имя означает по-гречески «жительница лесов»[10]).

В последней, пятнадцатой книге, в качестве своеобразного философского итога рассказанному, осмысления сути метаморфоз, знаменитый мудрец Пифагор в длинном монологе излагает своё учение о переселении душ, о глубинном родстве, взаимосвязи и взаимопревращении живых существ, о единстве многообразного изменчивого мира — и призывает людей к вегетарианству, бережному, любовному отношению к природе.

История создания[править]

Писать «Метаморфозы» Овидий начал во 2 году н. э. К тому времени он уже находился на вершине славы и признавался римлянами лучшим из поэтов поколения; задуманные теперь две крупных эпопеи — «Метаморфозы» и «Фасты» — должны были стать венцом его творчества. Работа над ними длилась семь лет — до осени 8 года н. э., когда Овидий по политическим причинам был сослан личным указом Октавиана Августа из тёплого культурного Рима в холодный дикий край — город Томы близ Дуная, у северо-восточной окраины империи[11]. Сочинения опального поэта изъяли из публичных библиотек, друзья отшатнулись от него.

«Метаморфозы» к тому времени были почти закончены, но окончательно не отделаны. Отправляясь в ссылку, Овидий в приступе отчаяния сжёг рукопись поэмы; произведение затем было восстановлено по спискам, уже ходившим по рукам его знакомых. «Фасты» остались написанными наполовину. В Томах Овидий прожил до своей смерти ещё десять лет, продолжая заниматься поэзией, но не имея в достатке душевных сил, общения с образованными людьми и чужих книг для вдохновения.

Примечания[править]

  1. Хотя у Овидия, как и в более древних версиях мифа, богиня превращает охотника в обыкновенного зооморфного оленя, со временем образ Актеона-оленя приобретал более антропоморфные черты: «Именно таким рогатым человеком изображали этого незадачливого героя на стенных картинах, таким воспроизводили его и актёры пантомима, любившие разыгрывать Актеонов сюжет» (Наталия Вулих. Овидий. — Москва: Молодая гвардия, 1996. — Стр. 92). Таким он предстаёт и в поэме «Фиваида» более позднего поэта Стация: «Не изменился и здесь наказанный чуждым обличьем / сын Аристея: досель чело угрожает рогами, / стрелами — руки, — он псов прогоняет, стремящихся к ране» (книга IV, стихи 572—574; перевод Юрия Шичалина).
  2. Виктор Ярхо. Обретённые страницы. История древнегреческой литературы в новых папирусных открытиях. — Москва: Лабиринт, 2001. — Стр. 44.
  3. Михаил Гаспаров. Вергилий — поэт будущего / Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. — Москва: Художественная литература, 1979. — Стр. 28.
  4. Единственное дошедшее до нас исключение, помимо «Метаморфоз», — незаконченный отрывок «Наука рыболовства», тоже написанный гекзаметром.
  5. Наталия Вулих. Овидий. — Москва: Молодая гвардия, 1996. — Стр. 88.
  6. «…в роскошном цветнике его «Метаморфоз» можно было найти какой угодно аромат, кроме религиозного». — Фаддей Зелинский. Древнегреческая религия. — Петроград, 1918. — § 1, стр. 2.
  7. Наталия Вулих. Овидий. — Москва: Молодая гвардия, 1996. — Стр. 190.
  8. См. о том же главку «Летоисчисление» в книге Гаспарова «Занимательная Греция»: «Мы представляем себе время движущимся вперёд — как стрела, летящая из прошлого в будущее. Греки представляли себе время движущимся на одном месте — как звёздный небосвод, который вращается над миром одинаково и неизменно…»
  9. Виктор Ярхо, Клара Полонская. Античная лирика. — Москва: Высшая школа, 1967. — Стр. 191: «В поэме пересказано около 250 различных мифов, из которых примерно 50 по объёму равны развёрнутым эпиллиям…».
  10. Наталия Вулих. Овидий. — Москва: Молодая гвардия, 1996. — Стр. 127.
  11. Подробнее см. в статье: Михаил Гаспаров. Овидий в изгнании / Публий Овидий Назон. Скорбные элегии. Письма с Понта. — Москва: Наука, 1978. — Стр. 189—224.

Ссылки[править]

Статьи: