Архив:AWSETKHSAA/Сравнение интеллекта животных
| Авторы | Frans de Waal |
|---|---|
| Дата | 2016 |
- Это фрагмент книги «Are We Smart Enough To Know How Smart Animals Are», переведённый с английского. Оригинальный текст опирается на различные актуальные научные источники.
Поскольку я работаю с шимпанзе, бонобо и другими приматами, мои слова об интеллекте животных обычно не подвергают особому сомнению. В конце концов, люди тоже приматы, и мы обдумываем окружающий мир схоже. С нашим стереоскопическим зрением, хватательными руками, способностью лазать и прыгать, передачей эмоций через лицевые мышцы — мы обитаем в том же умвельте. Название нашего гимнастического снаряда для детей — «джунгли», а подражать и кривляться — это «обезьянничать», ведь мы признаём эти сходства. (…)
Но зачем ограничивать исследования разума приматами? Каждый вид живёт в динамичной окружающей среде и вырабатывает решения возникающих проблем. И каждый делает это по-разному. Лучше говорить об умственных возможностях животных во множественном числе: то есть, говорить об интеллектах и разумах. Это поможет нам избежать сравнения интеллекта по единой шкале, вдохновлённой «лестницей природы» Аристотеля, которая спускает от бога, ангелов и людей к другим млекопитающим, птицам, рыбам, насекомым и, наконец, моллюскам. Расстановка видов по всей протяжённости этой лестницы были излюбленным хобби когнитивистики, но я не могу назвать ни единого научного достижения данного процесса. Всё, чего он добился — это привычка мерить животных человеческой линейкой, таким образом игнорируя колоссальную вариацию умвельтов различных организмов. Если задуматься, крайне несправедливо требовать от белки считать до десяти, когда белка живёт совсем не этим. Зато белка отлично находит спрятанные орехи. Впрочем, некоторые птицы в этом непревзойдённые эксперты: североамериканская ореховка за осень запасает более двадцати тысяч сосновых зёрнышек в сотнях различных тайников на территории во много квадратных миль. Зимой и весной она умудряется найти большую часть своих запасов.
Нам не тягаться с белками и ореховками в этом умении — я вот постоянно забываю, где припарковал машину — но это неважно, потому что выживание нашего вида не зависит от подобного запоминания, в отличие от лесных животных, переживающих суровую зиму. Нам не нужна эхолокация, чтобы ориентироваться в темноте; и не нужно учитывать преломление света на границе воздуха и воды, как это делает рыба брызгун, сбивая плевком пролетающих насекомых. Существует множество чудесных когнитивных адаптаций, которых у нас нет, да они нам и не нужны. Вот почему упорядочивание разумов в единую шкалу — бессмысленное занятие. Эволюция сознания испытала множество пиков специализации. Ниша каждого отдельного вида — вот её движущая сила.
В прошлом веке делалось всё больше попыток понять умвельт других видов, что отражено в названиях выходящих книг: «Мир серебристой чайки / The Herring Gull’s World», «Душа обезьяны / The Soul of the Ape», «Как обезьяны видят мир / How Monkeys See the World», «Быть собакой / Inside a Dog», а также «Муравейник / Anthill», в котором Э. Уилсон в своей уникальной манере показывает общественную жизнь и эпические сражения муравьёв глазами одного из них. Следуя по стопам Кафки и Икскюля, мы пытаемся влезть в шкуру другого вида, понять мир с его позиции. И чем лучше у нас получается, тем больше мы убеждаемся, насколько мир природы усеян волшебными колодцами[1].
- ↑ Волшебный колодец — обозначение, введённое раньше по книге: чудесная способность животного (например, способность летучей мыши ориентироваться в полной темноте), механизм которой был изначально не ясен.